Когда я был ещё маленьким мальчиком, одна из первых вещей, которую со мной сделали – это дали мне тест на определение уровня IQ. Это было очень серьёзное дело. Вуаля! Мои родители ликовали – их хрупкий маленький мальчик был достаточно умён, чтобы участвовать в такой желанной школьной программе для одарённых детей. Ура!
В общем, меня против моего желания включили в эту одарённую программу, в рамках которой мы – маленькие дети – несколько раз в неделю встречались с командой тщательно отобранных психологов, профессоров и консультантов. Они не обращались с нами как с людьми. Они каждый день заваливали нас головоломками – и призами для первого, кто решит их – пристально наблюдая за нами, словно мы были частью лабораторного эксперимента.
Мы этого не знали. Но они хотели, чтобы мы стали «особенными» людьми. Они отбирали, отсеивали, поощряли и наказывали нас. Чтобы сделать нас кем? Маленькими воинами разума. С развитыми умственными мышцами рациональности, хитрости, быстроты и скорости. Маленькими калькуляторами, оптимизаторами, тактиками и стратегами. Боевая школа. Военные учения. Мы должны были вырасти и стать элитой, понимаете? Они считали, что мы обязаны были обладать такими навыками, как беспощадность, проницательность, твёрдость, «любознательность», холодность, отстранённость, отрешённость. Первый, кто разгадывает головоломку, выигрывает всё – и неважно, какой ценой.
Разве не так вчерашняя система относится к нам, даже когда мы взрослеем? Разве не этими «жизненными навыками» мы должны обладать, по мнению большинства? Анализ, отстранённость, ультралогическое, быстрое мышление, умение убеждать, решение проблем, устойчивость и так далее. Вы наверняка слышали об этом. Это бессмысленная тревога. Мы к этому ещё вернёмся.
Больше интересного - на нашем Telegram-канале
Итак, сначала я был маленьким. Потом я подрос, окончил школу и превратился в парня, который клал ноги на стол и надсмехался над профессором. Маленький я спрашивал: «Боже! В чём смысл этих умопомрачительных игр? Забудь о них! Они тупые! Почитай лучше книжку». И я окунался в мир Диккенса, Оруэлла, Вольтера. Психологи злились. Родители были озадачены. Почему такой одарённый ребёнок не хотел стать умнее?
Перенесёмся на несколько десятилетий вперёд. Меня изо дня в день обучали таким навыкам, как анализ, эмпиризм, решение проблем, жёсткость, отрешённость. И знаете, что? Они привели меня в никуда. Они подорвали мои отношения, отравили мои страсти и разрушили мою способность понимать себя, мир и смысл жизни.
Я думаю, что сегодня мы нуждаемся в совершенно иных жизненных навыках. Сейчас миру не нужны люди, обладающие такими навыками – и, возможно, никогда и не понадобятся. Эмоционально оцепенелые гладиаторы с разбитым духом. Безжалостные стратеги и умелые калькуляторы без малейшей заботы о демократии, обществе, будущем или даже себе. Хитрые тактики без души, сердца или совести. Мир нуждается в том, чтобы вы и я были настоящими, наполненными, благородными. Мы не сможем решить проблемы изменения климата, неравенства или экстремизма, если будем продолжать существовать как аналитически обособленные, безэмоциональные автоматы. Почему нас это должно волновать? Мы также не сможем решить таким образом проблему собственных страданий и несчастья.
Сожалею. Мир, этот век, наши внуки, другие люди и мы сами – все хотят, чтобы мы стали более мягкими, настоящими, преданными и наполненными. Чтобы мы могли смеяться и плакать, любить и скорбеть, думать и чувствовать немного лучше. И всё это привело меня к определению навыков, в которых мы нуждаемся. Каковы они?
Первый навык я назову чем-то вроде самоэмпатией, или универсальной эмпатией, или большой эмпатией. Эмпатия начинается с нас самих. Почему? Наше бытие. Оно такое короткое. Это биение сердца. Это снежная буря. Это смеющийся ребёнок, окунающий палец в реку. А потом – бах! – и нас уже нет. Мы снова пыль, вода и звёздный свет. И так было всегда. У нас есть достаточно времени – и не более того – чтобы познать себя, узнать людей, которых мы любим, такими, какими они есть, настоящими. Чтобы всю жизнь бороться против ложного «Я» – и даже больше.
Бах! День, неделя, месяц – и нам открывается страшная истина – мы видим родителей, детей, себя в первый раз, по-настоящему видим боль и отчаяние, страдания и красоту, скрытую глубоко в них. Часто это бывает спустя месяц, год, десятилетие после того, как нас не становится. До этого момента мы видим только то, что хотим. Мы скорбим в скорби самым искренним образом.
Бах! День, неделя, месяц – и нам открывается страшная истина – мы видим родителей, детей, себя в первый раз, по-настоящему видим боль и отчаяние, страдания и красоту, скрытую глубоко в них. Часто это бывает спустя месяц, год, десятилетие после того, как нас не становится. До этого момента мы видим только то, что хотим. Мы скорбим в скорби самым искренним образом.
Видите ли вы теперь наше состояние более отчётливо? Насколько оно прекрасно, печально и неизбежно? Поэтому первое, что мы должны развивать в себе – это эмпатия, сопереживание. Как ужасно, как странно, как плохо, как сказал Сартр, жить таким образом. Кто способен это вынести? Я – нет. Вы можете сказать себе, что способны, но вы лжёте, потому что как только вы признаете это, ваше сердце разорвётся от горя. Сочувствие. Не только к самим себе, но и к каждому живому существу, которое встречается на нашем жизненном пути.
В тот момент, когда мы обретаем универсальную эмпатию, происходит что-то волшебное: раскрывается второй новый жизненный навык – смысл. Мы с вами росли с глупой верой в то, что жизнь – это «соревнование» за «ресурсы», в котором мы должны «победить». И, таким образом, смысл, который мы придаём всем – сверстникам, коллегам, друзьям – заключается в том, что мы считаем их конкурентами, соперниками, противниками. Смысл, который мы придаём миру, связан с враждебностью, паранойей, вредом. И единственный смысл, который мы придаём себе? Он заключается в одиночестве и пустоте. Мы – ничто. Бессмысленность – это результат видения мира таким поверхностным способом.
Всё это ложно. Я люблю старые клавиатуры, диско-записи и пыльные старые книги. А вы? Мы конкурируем за эти вещи? Не правда ли то, что мои увлечения, интересы и таланты дополняют ваши? Видите ли, с эмпатией мы больше не рассматриваем жизнь как битву. И по этой причине товарищи, сверстники, коллеги больше не являются нашими противниками, врагами и оппонентами. Кто же они? Они как мы, просто носят другое лицо.
Мы все сталкиваемся с одними и теми же серьёзными проблемами. Смертность и смысл. Любовь и горе. Страсть и ценность. Агония и правда. Никто из нас не избежит ни страданий, ни боли с одной стороны – ни жгучей радости с другой. Таким образом, моя жизнь принадлежит вам. Держите её в своих руках. Таким образом, ваша жизнь принадлежит мне. Могу ли я подержать её? Хватит ли мне смелости? Силы? Мягкости? Вопрос в том, смогу ли я удержать и понять её. Когда я это делаю по мере своих возможностей, я приобретаю смысл. Я что-то значу для себя теперь, потому что я позволил жизни значить что-то для меня, в первую очередь.
И через этот трудный путь к смыслу мы переходим к третьему навыку – благодати. Когда мы учимся не видеть в тех, кто нас окружает, соперников, оппонентов, врагов, когда вместо этого мы преклоняем перед ними колени и благодарим их за то, что учат нас тому, что такое бытие, когда мы осознаём своё истинное «Я», что мы чувствуем в таком случае?
Мы ощущаем спокойствие. Мы ощущаем свет. Мы чувствуем себя свободными. Мы смеёмся, потому что всё кажется смешным и чудесным, даже несмотря на неизбежность смерти. В мире мы чувствуем себя как дома. Нам кажется, что быть самим собой – достаточно. Это такой же великий и яркий подарок, как и звёзды. Просто быть. Дышать, видеть, плакать, смеяться. И неважно, кого это касается – меня, вас или маленького ребёнка. Только эти вещи самые достойные из всех. Их более чем достаточно.
Это благодать. Благодать – это своего рода достаточность. Когда у нас есть благодать, нам в действительности много не нужно. Мы полностью наполняемся, когда видим, как кто-то смеётся, дышит, улыбается. В такие моменты мы осознаём весь смысл, силу и мощь этого, мы переполняемся. Ощущая милосердие, благодарность и уважение, мы всецело присутствуем в моменте «сейчас», в этом странном, ужасном и одновременно прекрасном подарке под названием «жизнь». Мы чувствуем удовлетворение, мы чувствуем наполненность.
Дети, с которыми я ходил в школу – они выросли «одарёнными». Это правда. Однако только в плане вчерашних жизненных навыков. Истина заключается в том, что в них есть огромная пустота, которую они постоянно пытаются заполнить, поскольку никто не учил их тому, что они уже имеют то, что ищут: красоту, любовь, истину, чудо. Саму жизнь и смерть. Так вот, они ищут эти вещи в новой яхте, новом особняке, новом конкурсе, триумфе, похвале, признании. К чему может привести такая жизнь?
Дети, с которыми я ходил в школу – они выросли «одарёнными». Это правда. Однако только в плане вчерашних жизненных навыков. Истина заключается в том, что в них есть огромная пустота, которую они постоянно пытаются заполнить, поскольку никто не учил их тому, что они уже имеют то, что ищут: красоту, любовь, истину, чудо. Саму жизнь и смерть. Так вот, они ищут эти вещи в новой яхте, новом особняке, новом конкурсе, триумфе, похвале, признании. К чему может привести такая жизнь?
В такой жизни нет благодати. В ней нет особого смысла – зачем продолжать отчаянные поиски? У человека, который живёт такой жизни, нет универсальной эмпатии – он не способен видеть, насколько глубоко и сильно он страдает, поэтому он продолжает это делать. Вы хотели бы так жить?
Я не хотел. Я не хотел этого ни секунды. Я стремился к тому, чтобы судьба и время привели меня к водам жизни и любви, и меня не волновало то, что судном могла управлять сама смерть. В принципе, ничего не изменилось. Я живу.
По статье umair haque
0 коммент.:
Отправить комментарий