О ПЕРВИЧНОЙ ТРАВМЕ СОЗНАНИЯ

Свобода и Воля — неразрывно связанные понятия. Показательно, что в большинстве славянских языков значения слов «воля» и «свобода» если и не полностью совпадают, то в значительной мере пересекаются. Воля есть действующая Свобода, а поскольку это действие не обусловлено предшествующими планами и целями, то это действие, творящее нечто новое.

Идея Свободы регулярно воспроизводится в культуре, хотя существует множество доктрин, отвергающих идею Свободы как иллюзорную. Доктрины, утверждающие иллюзорность свободной воли, опираются на философские и научные доводы, проистекающие из считающихся непреложными научных и философских нормативов. Под эти доводы подводятся многочисленные результаты исследований, разоблачающих идею Свободы. В основе экспериментальных данных лежит неявная онтология несвободы.

Однако сам акт наблюдения факторов, принудительным образом формирующих поступки, оценки, убеждения и усилия их обосновать, а также обнаружение самого факта такого наблюдения, выводит наблюдающего в позицию вне и над ситуационными обусловленностями и эта позиция оказывается за пределами детерминистских доктрин. Шаг к Свободе делается для доказательства ее иллюзорности.

Воля есть действующая Свобода, а поскольку это действие не обусловлено предшествующими планами и целями, то это действие, творящее нечто новое

Знание наличия Свободы и опыт отказа от нее, отказа от активности в пользу реакции на принудительные стимулы переживается как первичная травма Сознания: знание о Свободе как высшей ценности входит в противоречие с отказом от нее. Первичная травма Сознания — понимание почти (однако только почти) полной обусловленности работы сознания внесознательными факторами. Это травматичное осознание требует какого-то выхода: либо принятие и рационализация невротического отказа от Свободы и низведение ее в ранг иллюзии (с тщательным коллекционированием экспериментальных свидетельств, «разоблачающих» свободу как иллюзию) и соответственно принятие материалистических и детерминистских учений как непреложных; либо последовательное выстраивание практики, ведущей от изображений, имитаций и проблесков Свободы к самой Свободе, от почти-обусловленности к необусловленности.

Многие философские системы идут по пути смирения, понимая сознание только как акт отражения. Однако наличие почти открывает возможность выхода из обусловленности. Это почти проявляется и в наличии самого вопроса, и в способности оценить противоречия между свободой и обусловленностью. Почти — намек на Свободу и шансы на ее обретение. Первичная травма сознания требует своего преодоления и есть два варианта реакции на травму: отказ от Свободы и тяжелая, почти невозможная практика по ее достижению. Носители столь разной реакции на первичную травму просто не в состоянии понять друг друга. Это разные реакции на первичную травму.

Движение в сторону Свободы требует особых психотехник, направленных на последовательное освобождение от обусловленностей — от ситуативных до фундаментальных. Такие техники должны быть:

аутогенными (производимыми самим практикующим),

прозрачными (каждый психотехнический акт должен быть ясен)

и результативными (психотехнические действия должны приводить к либо к новым качествам сознания, либо к необратимому пониманию).

Ситуативные обусловленности преодолеваются выполнением принятого решения независимо от текущей ситуации и наличия внутренних помех и отвлечений. Однако есть и фундаментальная обусловленность сознания — зависимость понимания от внешних стимулов. В любом акте восприятия, мышления или воображения присутствует два компонента — чувственно проявленные содержания и их амодальный смысл. Соединение чувственного компонента и смысла дает понимание.

Движение в сторону Свободы требует особых психотехник, направленных на последовательное освобождение от обусловленностей

Но понимание приходит, как правило, после появления стимула. В этом легко убедиться, попытавшись совершить выбор какого-либо образа для представления и задержаться на стадии формирования намерения, когда в сознании еще не появился ни намек на образ, ни его название, ни какой-либо иной чувственный эквивалент. Невозможность совершить такой акт для неподготовленного человека свидетельствует о реактивном статусе сознания. Свобода же означает переход сознания в активное творящее состояние. Из этого правила есть спонтанные исключения: действия в условиях реальной опасности, акт творчества или мистический опыт. Но задача заключается в целенаправленном переходе к активному проявлению смысловых конфигураций до их чувственного развертывания — к знанию и намерению вне проявленных форм.

Переход к осознанию смыслового слоя означает внутрисознательный разрыв, «скачок через пропасть», переход к переживаниям, которые с обычной точки зрения воспринимаются как «ничто», однако это «ничто» обладает реальным существованием. С позиции смыслового слоя становится понятным, как «делаются» образы и убеждения, и это понимание становится основой следующего акта освобождения от обусловливающих факторов.

Однако есть и еще одна позиция — над смысловым слоем, в той «субстанции» Сознания, из которой рождаются смыслы. Это и есть слой активного, необусловленного, порождающего сознания, свободной воли, понимаемой как ничем не обусловленная смысло– и целепорождающая активность. Переход к такому слою не может быть описан связными текстами, которые всегда находятся под действием закона достаточного основания. Это второй внутрисознательный разрыв, непредставимый с обычной позиции.

Свобода означает переход сознания в активное творящее состояние

После достижения этой позиции, позиции свободной творящей воли, сознание сталкивается с наличием миров за пределами Сознания, иными по отношению к Сознанию. Прежде всего это внесознательные обусловливающие факторы, «мир-в-себе», «тьма кромешная», о которых сознание ничего не может высказать, поскольку все, с чем сталкивается сознание, является фактом сознания.

Достижение необусловленного слоя Сознания и пробуждение Воли приводит к последнему травматичному осознанию — не к интеллектуальной конструкции, а именно к осознанию того факта, что за пределами Сознания находятся непостижимые реальности и выход к ним средствами, порожденными Сознанием, невозможен без «помощи Сверху». Эта пропасть, в отличие от двух внутрисознательных разрывов, фундаментальна. Понимание того, что есть позиция, из которой «создаются» и Сознание, и многие другие онтологические Миры, но эта позиция недостижима для существа, «сделанного» из Сознания, приводит к финальной травме Сознания. Но ее преодоление — дело не консциентальных техник, а религиозного подвижничества.

Таким образом, движение к Свободе означает движение к еще более фундаментальной травме — пониманию наличия колоссального Мира за пределами Сознания и невозможности проникнуть Сознанию в этот мир средствами Сознания. Достигнув Свободы в субстанциальном слое, можно довольствоваться уже одним этим колоссальным результатом. Но некоторые сознательные существа направляют свою Свободу «вниз», стремясь привнести Свободу и в предметный слой, расширить область Свободы на те области, где до этого проявлялась только принудительность. Свобода становится Волей.

Последнее травматическое осознание: за пределами Сознания находятся непостижимые реальности, выход к которым невозможен без «помощи Сверху»

Нужно учесть, что Свобода — краткий миг между двумя не-свободами: несвободой «до того» и несвободой «после того». Но несвобода «после того» радикально отличается от исходного состояния несвободы. Выбор произведен, решения приняты и действия разворачиваются в каузальном мире. В отличии от состояния «до того» действия и их последствия осознанны. Это единственная награда за Свободу, достижимая в этом Мире.

Олег Бахтияров