Зверюга бежал что есть сил, петляя в узких городских улочках, чтоб запутать следы и скрыться от погони. Он вновь, как прежде, тащил на плече свою женщину, которая каким-то непостижимым образом оказалась здесь, в нынешней эпохе. Только теперь его женщина была одета не в шкуры, а в цивильное платье. Сам Зверюга тоже разительно отличался, как от своего былого, пещерного обличья, так и от недавнего, звериного.
Сейчас это был красивый юноша с каштановыми волосами до плеч, одетый в черный бархатный сюртук с крупными золотыми пуговицами, такие же брюки, и белоснежную рубашку с пышным жабо. От прежнего его облика остались лишь большие грустные глаза и никак не вяжущиеся с интеллигентным костюмом лохматые мокасины. Да еще нечто неуловимое, но узнаваемое в лице оставалось, благодаря чему знавшие его могли бы безошибочно определить, что это он, Зверюга.
Больше интересного - на нашем Telegram-канале
Зверюга не знал, куда он тащит свою женщину, но точно знал, почему. Потому что, если женщине угрожает опасность, и если эту опасность невозможно устранить, значит, надо хватать женщину, и тащить ее тащить, подальше от этой опасности. Тем более что в этот раз его женщина не брыкалась и не орала, как тогда на весь лес. Напротив, сейчас она издавала негромкие, и можно сказать довольные звуки, напоминающие кошачье мурлыканье.
«Странно, чего это она мурчит?» – подумал Зверюга. Только он об этом подумал, как женщина вдруг издала, опять же, не человеческий возглас, а громкое и протяжное «Ма-а-а-а-у-у-у!»
И тут Зверюга к своему чрезвычайному удивлению обнаружил, что несет не женщину, а большущую кошку, размером с хорошую пантеру.
Да, это было нечто. Но чему уж тут удивляться, если он сам еще несколько минут назад был Лохматой Зверюгой. Зверюга-юноша продолжал бежать со своей ношей, не останавливаясь.
В тот же момент, видимо, услышав реликтовый зов, со всех закоулков, со всех подъездов и подворотен, выскочили-выбежали коты и кошки, какие только имелись в округе, и пустились вдогонку за беглецами, отчаянно мяукая всяко-разно на свой лад.
И так, вся кошачья орава неслась по улице, пополняясь по ходу новыми членами, и не уставая вопить «Мяу-мяу!» Большая же кошка на плечах у Зверюги, в свою очередь, вторила им «Мау-мау!»
И сколько бы так продолжалось, и чем бы закончилось, неизвестно, только Зверюга-юноша, забежав в небольшой сквер, опустил, наконец, свою кошку на землю, встряхнулся, и превратился вдруг назад, в Зверюгу Лохматую. Все кошки, все коты, собравшиеся вокруг, все замерли от неожиданности. А Зверюга на них, как заревет: «Р-р-р-р-а-а-а-у-у-у!»
Все кошки, все коты, тут же все разбежались в разные стороны с воплями «Мяу-мяу!» А большая кошка, усевшись на землю, обернув вокруг себя хвост, и расплывшись в кошачьей улыбке, удовлетворенно промурлыкала: «Мур-р-р-ма-а-а-у!»
*
Тем временем докторица с медбратьями, а так же команда «экспедиции», вышли из состояния оцепенения лишь когда похититель уже скрылся за углом.
– Это что такое-е-е-е! – завизжала докторица.
– Полундра! – закричала Желтая Подлодка.
– Караул! – закричала Оранжевая Корова.
– Рота подъем! Тревога! Тревога! – закричал Адя Зеленый.
– В машину! Живо! – скомандовала докторица, – За ними!
Медбратья замычали и завалились в карету скорой помощи.
– Догоните их догоните! – кричал Адя, подложив свою дубину под заднее колесо.
– Излечите их излечите! – кричала Подлодка, зацепившись якорем за бордюр, а руками за машину сзади.
– В погоню за кровавым маньяком! – кричала Корова, прыгая перед машиной.
– В погоню за изуверским садистом! – кричал Адя, размахивая руками, – Быстрее, что же вы стоите!
Только воительница Брунхильда сохраняла спокойствие, оглядываясь по сторонам и к чему-то прислушиваясь. Скорая, между тем, буксовала, не трогаясь с места.
– Так, это что здесь происходит? – докторица и медбратья вывалились из машины чтобы осмотреться. Подлодка быстро отскочила в сторону, а Адя засунул руки в брюки.
– Ой, парадоксальное открытие! – воскликнул он, – У вас под колесом имеет место быть коряга неизвестного происхождения. Так вот что препятствует успешному продвижению наискорейшей помощи!
– Этот террорист, из вашей шайки! И вы, похоже, с ним заодно! – сказала докторица, обводя всю компанию пристальным взглядом.
Один из медбратьев вытащил дубину из под колеса, а другой снял с пояса наручники.
– Ну что вы! – молвил Адя, – Мы до крайности заинтересованы в торжестве закона над всякого рода проявлениями неправомерных инициатив, а так же в повальном выздоровлении всех подотчетных членов общества.
– Вы мне зубы не заговаривайте! – выкрикнула докторица, – Ну-ка выкладывайте, что это за субъект, и с какой целью он похитил нашу больную?
– Достопочтеннейшая коллега, – ответствовал Адя, – Как уже было нами заявлено, мы имеем честь являться сотрудниками Красного креста и полумесяца, а точнее, практикантами-измышлителями... э-э-э, точнее, исследователями, практикующимися в изыскании и исследовании всевозможных средств и методов излечения всевозможных болезней. Какими мотивами руководствовался наш сотоварищ, нам самим неведомо, мы сами теряемся в бредовой тьме догадок и инсинуаций. Но одним из разумно компетентных предположений могло бы быть следующее.
– Этот ваш измышлитель, опасный любовный маньяк! – в нетерпении закричала докторица, – А вы все, его сообщники, или хуже того, вы целая банда любовных маньяков!
– Простите, коллега, за несправедливым обвинением в наш благопристойный адрес, вы позволили себе упомянуть незнакомый нам медицинский детерминант. Нельзя ли просветить нас, в чем заключается глубокомысленный смысл термина «любовный маньяк»? Или быть может, вы имели в виду «эротический мечтатель», или «амурный изыскатель», или «романтический домогатель»?
– Домогатели нас не интересуют. Наш профиль, любовный недуг. А любовная мания, это наиопаснейшая форма заболевания. Да вы, милейший, мне опять зубы заговариваете!
– Ни милейшим образом! Никоим, то есть, образом. Мы просто хотим разобраться...
– Так, все, у меня нет времени тут с вами лясы точить!
– Но я еще не высказал свое знаменательное предположение по поводу мотивов скоропалительного поступка нашего товарища. А предположение сие, состоит в следующем.
– Короче!
– Если коротко, то вещественный смысл предположения заключается вот в чем. Наш товарищ вовсе не патетический обожатель, замышляющий осуществить над пациенткой любовь, а слишком рьяный естествоиспытатель, который, поддавшись своему непомерному рвению, измыслил отнять у вас, так сказать, пальму первенства в успешном излечении больной, посредством метода ее похищения, и тем самым введения в стрессовое состояние, отчего больная, по его строго научной гипотезе, должна была скоропостижно выздороветь, и...
– А вот мы сейчас вашего испытателя-изыскателя поймаем, и тогда разберемся, – прервала проникновенную речь докторица, – Все! В машину, поехали! – скомандовала она медбратьям.
– Так мы же только за! – подала голос Брунхильда, прежде шепнув что-то на ухо Корове, – Будем активно содействовать!
– Да-да, окажем многостороннее и непомерное пособничество! – подтвердил Адя.
– Я буду лететь и указывать направление, – предложила Корова, расправив крылья, – Мне сверху видней, куда они подевались.
– Ладно, запускайте вашего дрона, – согласилась докторица, – поедем за ним.
Карета скорой взревела мотором, включила мигалку, и со страшной сиреной рванула в ту сторону, где скрылся похититель. А Корова поднялась в воздух, чтобы направить погоню по ложному следу.
*
Зверюга стоял и смотрел на большую кошку, а кошка сидела и смотрела на него. Породы она была такой. Черная, с белыми носочками на лапах, гладкошерстная, но с роскошным пушистым хвостом рыжего цвета с белыми вкраплениями. Такого же рыжего с белым цвета были и уши. В общем, незаурядная, но красивая кошка.
Смотрели они друг на друга, смотрели, а потом не сговариваясь, разом приняли человеческий облик. Зверюга снова стал юношей, а в кошке он опять увидел свою женщину. Вся эта череда превращений, похоже, их обоих нисколько не удивила.
– Это ты? – спросил он.
– Я, – ответила она.
– Ты меня узнала?
– Да, мой господин.
– Как ты здесь? Что ты здесь?
– Не знаю. Я здесь. Вот так. А ты, мой господин? Ты как?
– Я тоже не знаю. Ты помнишь?
– Помню.
– Я всю жизнь жалел, и до сих пор жалею, что так нехорошо тогда поступил.
– Ничего, мой господин. Я сама виновата. И я наказана.
– Я тоже наказан. Меня никто не любит. А ты как наказана?
– Меня все любят, и все бросают.
Они немного помолчали.
– Ты превращаешься? – спросил Зверюга, – Когда? Как?
– Когда страдаю или перестаю страдать, – ответила женщина, – Когда меня бросают, превращаюсь в женщину. А когда кто-то подбирает, в кошку. Но в обычном состоянии у меня вот какой вид.
Она тут же на глазах у Зверюги преобразилась в нечто среднее между женщиной и кошкой. Теперь она была одета в черную меховую курточку с рукавчиками до середины предплечий и такие же штанишки до колен. Одеяние, очень схожее с тем, что сшил для нее Зверюга, еще тогда, в пещере. Голову украшала густая копна черных волос, на ногах белые сапожки, а на руках белые перчатки. Лицо симпатичное, но в чертах явно проглядывалось что-то от кошачьей породы. Кроме того, сзади торчал немного приподнятый кверху роскошный пушистый хвост ярко рыжего с белым цвета, и такие же ушки на макушке. В остальном внешний облик был вполне человеческий, а в общем целом, шикарный.
*
В таком виде, сидящими на лавке, Зверюгу-юношу и женщину-кошку обнаружили Брунхильда, Адя и Подлодка. Они прибежали, запыхавшись, и молча с удивлением разглядывали парочку, пока не отдышались. Сирена сумасшедшей скорой завывала где-то вдалеке, из чего можно было заключить, что Корова успешно дезориентировала погоню.
– Наконец-то, мы вас нашли, – прервала молчание Брунхильда. Королева не отрывала глаз от Зверюги, явно заинтригованная его новым обличьем.
– Я был категорически прав, впрочем, как и всегда, утверждая, что нам следует держать курс на это безбожно отъявленное мяуканье, – вымолвил Адя.
– Это прямо какой-то карнавальный маскарад! – воскликнула Подлодка, – Или маскарадный карнавал?
– Зверюга, может представишь нас? – обратилась к нему Брунхильда.
– Моя женщина, – указал на нее Зверюга, вставая с лавки, – Была когда-то. А это мои друзья, – сказал он ей, – Королева Брунхильда, Адя Зеленый, Желтая Подлодка.
– Ты забыл добавить моя королева, – заметила Брунхильда, ревниво покосившись на женщину, – Да ты ли это сам?
– Да, моя королева, это я. Мой облик изменился. Не знаю, почему. Так уже не раз бывало.
– А кто же ты, о чудо из чудес? – молвил Адя, обращаясь к женщине.
– Я Кошиса, – ответила та, поднявшись.
– Так ты Киса, или ты Кошиса, чудеснейшая из чудесных? – вопросил Адя.
– Совершенно кошевидно, что я и Киса, и Кошиса, – ответила женщина-кошка и прошлась туда-сюда, с удовольствием себя демонстрируя.
– Ах вот как, – обронила королева, – А кем ты была до этого?
– Бывала и женщиной, и кошкой, потом опять женщиной, и опять кошкой, много раз.
– И надо полагать, ты пользуешься всеобщим обожанием? – продолжала интересоваться Брунхильда.
– Не совсем так. Меня сначала любят, а потом бросают.
– И что с тобой случилось? Как ты попала в скорую?
– Меня в очередной раз бросили.
– Кто же тебя бросил?
– Мой Котиша.
– Расскажи нам.
– Он был, такой импозантный, такой усатый, хвостатый, полосатый! Настоящий Котофей! Как он ходил, вальяжно, вокруг меня! Как щекотал мне ушки своим хвостиком! Как терся мордочкой о мою шейку! А еще, он так обольстительно мурлыкал! И я, кошеверчивая, прельстилась.
Жили мы с ним кошелюбно и кошеладно, но потом он все чаще стал от меня убегать. Связался с какими-то котобандистами и стал промышлять котобандой. А за ним стали охотиться котоможенники, чтобы посадить его в котолашку. Тогда он скрылся в котокомбы и уже редко оттуда показывался. Последний раз он ко мне заявился, собрал все свои котовещи и сказал, что у нас разкошелад и разкошевод, потому что я не выгляжу.
– Как это, ты не выглядишь? – спросила Подлодка.
– Вот и я говорю: как это я не выгляжу? Вы сами посмотрите, ведь я выгляжу?
Кошиса прошлась по кругу, красуясь и водя руками, как передними лапками.
– О да, ты выглядишь! – сказала Подлодка.
– Вот! Совершенно кошевидно, что я выгляжу. А он меня бросил! Представляете, какое кошеломство!
– А ты не пробовала его гладить по шерстке и говорить ему: «Котиша, не ходи в котокомбы, простудишься»? – эта фраза была произнесена откуда-то сверху, и в тот же момент Корова шлепнулась на землю.
– Ух, еле удалось от них оторваться и скрыться! Я тут услышала конец вашего разговора и зависла наверху, не хотела прерывать.
– Ой, а вы кто, простите? – удивилась Кошиса.
– Это наша Оранжевая Корова, – сказал Зверюга.
– Она сбивала погоню со следа! – добавила Подлодка.
– Приве-е-е-т! – улыбнулась Корова.
– А почему вы такое спросили? Я Кошиса, здравствуйте, – сказала Кошиса.
– Может я не права, но мне кажется, Кошису бросают, потому что Кошиса склонна думать только о себе, – ответила Корова.
– Нет, вы правы! Как вы угадали? У меня действительно имеется такой недостаток, я излишне кошецентрична, наверное, – сказала Кошиса, поглядев на Зверюгу, – Но я стараюсь исправиться.
*
Между тем вой сирены, до сих пор слышимый лишь издали, стал приближаться.
– Ой, это сумасшедшая скорая! – воскликнула Подлодка, – Что будем делать?
– Надо куда-то спрятаться, – предложила Корова.
– Но мы не можем вечно прятаться, – сказала Брунхильда.
– Это из-за меня у вас проблемы, – сказала Кошиса, – Давайте больше не будем бегать, я сама с ними разберусь.
– Но как? – спросил Зверюга.
– Я уже пришла в форму и могу за себя постоять.
– Но как? – спросил Адя, – Лично мне больше не удастся заговорить им зубы.
– Я никого в обиду не дам, и сам не дамся! – Зверюга выхватил у Ади дубину.
– Мой друг, сей инструмент последней аргументации, тебе, в твоем изысканном обличье, не к лицу, – заметил Адя.
– Если бы вопрос решался силой, я бы уже давно все решила, – сказала королева, приподняв юбку, под которой обнажился меч, – Но мы не можем себе этого позволить, наживем еще больше проблем.
Не успели они договорить, как из-за угла вынырнула карета скорой и, взвизгнув тормозами, остановилась, не переставая выть сиреной. Из кареты выскочила докторица и уперла руки в бока:
– Так! Попались, измышлители-изыскатели!
– А мы как раз собирались вам сообщить радостную весть, дела пациентов идут на поправку, – сообщил Адя, указав на беглецов, – Ваша помощь настолько скоропостижна и беспощадна, что больные аж прям сами внезапно выздоравливают, от одного лишь благодатного звука вашей сирены.
Докторица прищурилась и надула губы.
– Не утруждайтесь, милейший, в изящной словесности, – она махнула, чтоб отключили сирену, – Больные сами не поправляются, больных лечить надо. Как следует лечить! А ваш зоопарк, так тем более, лечить-залечить! Ну-ка, – она кивнула нарисовавшимся тут же медбратьям, – хватайте этих двоих!
Зверюга с дубиной загородил собой Кошису.
– Ах так! – закричала докторица, – Оказание сопротивления при исполнении! Сейчас вызовем подмогу и всю вашу шайку-лейку оприходуем!
– Минуточку, – Кошиса вышла из-за спины Зверюги, – Ваша кошеловка взята на перо. Ликвидацию запускать?
Докторица внезапно переменилась и побледнела.
– Это что же...? Это зачем же...? – еле выговорила она, запинаясь, – Да вы кто такая будете?
– Я писательница, – ответила Кошиса, – Я вас напишу, и вы исчезнете.
– Писательница...! Она писательница...! – медбратья впервые, но шепотом, подали голос, и спотыкаясь попятились назад.
– Милочка, что же вы сразу не сказали! – докторица быстро сменила тон, – Так вам уже лучше? А мы хотели, а мы думали, как бы вам помочь! А то у вас был такой несчастливый вид!
– Вы полагаете? – безразлично осведомилась Кошиса, играя руками со своим хвостом, – Нет, я абсолютно, всекошечно счастлива.
– Да? Значит, произошла ошибка. Но вы должны нас понять, нас долг обязывает! Мы занимаемся приведением пациентов в счастливое состояние...
– А я занимаюсь сочинением и устранением персонажей. Так мне запускать ликвидацию?
– Нет-нет, что вы! Я вижу, вам действительно лучше! А нам пора, мы очень спешим!
Весь экипаж скорой торопливо погрузился в машину.
– Маниакально вас благодарим! – крикнул им вдогонку Адя.
Докторица окинула его недобрым взглядом и хлопнула дверью. Скорая с визгом сорвалась с места и умчалась прочь.
0 коммент.:
Отправить комментарий