Гламроки были весьма озадачены метаморфозами, которые с ними случились после попытки пройти через зеркало. Они сгрудились в кучку и в растерянности поднимали и опускали руки, глядя то друг на друга, то на своих ман.
– Ну, идите сюда, – обратилась к ним Матильда, – Что вы хотели?
– Мы что-то хотели, мы что-то хотели, – принялись твердить они, как в беспамятстве.
– Что именно?
– Что-то, что-то, – гламроки мялись с ноги на ногу, не зная, как выразить то, о чем сами не знали.
– Вы хотите задать вопрос? – подсказала им Итфат.
– Да, да! Мы хотим задать вопрос! Мы хотим задать вопрос!
– Задавайте.
Гламроки переглянулись меж собой и выдали хором:
– Наконец-то, – сказала Матильда, – Хоть какие-то проблески сознания.
Но Итфат помотала головой:
– Вопрос неправильный.
– А как надо? А как надо? – удивились те. Матильда тоже была заинтригована.
– А надо правильно! А надо правильно спрашивать! – сказала Итфат.
– А как правильно? А как правильно?
– Вы хотите быть манами?
– Хотим! Хотим!
– Тогда думайте, какой надо задать вопрос!
– Какой надо задать вопрос? Какой надо?
– Фати, они наверно и думать-то не умеют, – сказала Матильда, – Они уже и так выдали сверх того, на что были способны.
– Мы уже и так! – подтвердили гламроки, – Пусть маны скажут, кто мы?
– Ладно, – сказала Итфат, – Вы гламроки. Вас это удовлетворяет?
– Нет, нет! – ответили те.
– Почему же?
– Мы не знаем. Мы гламроки, но мы не знаем, кто мы.
– Вот, уже ближе, уже теплее. Задайте правильный вопрос!
Манекены принялись меж собой совещаться.
– Фати, я и сама-то не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, – негромко сказала Матильда.
– Тили, смысл в том, чтобы они вообще задавались вопросами. Мы ведь хотели их выбить из сновидения? Вопросы как раз и выбивают.
– Они уже и так выбиты из своих шаблонов, после того что с ними случилось.
– Нет, пока лишь сбиты с толку.
– Но какой, все-таки, правильный вопрос?
– Да ты его уже задавала. Только теперь они должны сами его задать.
– А, поняла!
Гламроки тем временем, похоже, нашли решение. Радостные, они хором закричали:
– Мы знаем правильный вопрос! Мы знаем!
– Давайте, задавайте – сказала Итфат.
– Какие мы такие? Вот.
– Ах-ха-ха! – развеселилась Итфат.
– Вот такие вы! Вот такие! – передразнила их Матильда, показывая рожки.
– Вы такие радостные, но вопрос неправильный, – сказала Итфат.
Гламроки погрустнели, насколько можно так выразиться о манекенах, и посовещавшись, стали выкрикивать наугад:
– Где мы?
– Куда мы?
– Когда мы?
– Хей-хей! Так вы не угадаете! – замахала на них руками Итфат.
– Нет, не угадаете так! – сказала Матильда, – Вспомните, о чем я вас недавно спрашивала?
Гламроки на минуту задумались, и выдали:
– Чьи мы?
– Уже ближе, но не то, – сказала Итфат.
– Ну, и чьи же вы? – спросила Матильда.
– Да, чьи вы? – повторила вопрос Итфат.
– Мы ваши? – ответили те в нерешительности.
Больше интересного - на нашем Telegram-канале
– Фати, так мы не продвинемся, – сказала Матильда, – Сами они не дойдут.
– Ладно, – сказала Итфат, что-то шепнув Матильде на ушко, – Да, вы наши. А коли так, сейчас мы будем вас брать по одному и спрашивать.
Гламроки забеспокоились, а дива со жрицей подошли к ним и вытащили одного из толпы. Тот заверещал:
– Маны хотят меня съесть! Маны съедят меня!
– Да не съедим мы тебя, не верещи, – прикрикнула на него Матильда.
– Отвечай, кто ты? – начала допрос Итфат.
– Мы гламроки, – заладил свое тот.
– Да, вместе вы все, гламроки. А зачем тогда у нас спрашиваете, кто вы?
– Мы не знаем.
– Не знаете, значит вы не гламроки.
– А кто же мы? – испугался гламрок.
– А кто же мы, кто? – встревожились остальные.
– Задайте правильный вопрос.
Гламрок попытался вырваться и убежать, но Матильда держала его.
– Спроси меня, кто я? – продолжила Итфат.
– Кто ты?
– Я Мана-фата. А ты кто?
– Мы гламроки, – ответил тот, оглядываясь на остальных.
– Вы помните, что было с вами? – обратилась Итфат ко всем, – Когда происходило действо, какими вы были, помните?
– Мы были разными! Разными! – наперебой отвечали все.
– А ты каким был?
Тот снова попытался вырваться, но Итфат не отставала.
– Ты чей? Ты потерялся?
– Я потерялся, – ответил гламрок, и тут же остолбенел от сказанного.
– Задай правильный вопрос! – Итфат взяла его за грудки и встряхнула.
– Кто я? – спросил гламрок, как громом пораженный.
– Вопрос правильный! – обрадовалась Итфат, – Но ты у кого спрашиваешь?
– Пусть маны скажут, – ответил тот, – Маны знают?
– Себя, себя спроси! – еще раз тряхнула его Итфат.
– Кто я?
– Кто ты?! – разом выкрикнули дива и жрица.
– Я... – гламрок был ошарашен, – Я Татана! – наконец, выдал он, или точнее она, поскольку после этих слов произошло нечто необычайное. Восковая маска потрескалась и отвалилась, обнажив женское лицо, вполне живое и привлекательное. То же самое произошло с руками. А серый балахон пластично трансформировался в черно-белую сутану, так что глазам изумленных присутствующих предстала монахиня-кармелитка.
– Ладно, – Итфат первой оправилась от удивления, – Никогда ничего подобного не видала.
– А я видала! – встрепенулась Матильда, – Татана, говоришь? Будешь Мана-тана. Теперь ты тоже мана!
– Я мана? – новопреображенная кармелитка не могла еще прийти в себя, и все себя оглядывала, – Я тоже мана?
– Да-да, Мана-тана, – сказала Итфат и обернулась к гламрокам, которые глазели на чудесное превращение, раскрыв рты, – Следующий!
Но манекены были так поражены увиденным, что ни один не тронулся с места. Тогда дива и жрица взяли под руки очередного и отвели в сторону.
– Кто ты? – спросила его Матильда.
– Мы гламроки... – заладил было тот, но Итфат его прервала:
– Вы уже не гламроки! Ты видишь? – указала она на кармелитку, – Хочешь быть маной, задай правильный вопрос!
– Кто я? – нерешительно промямлил тот.
– Кого спрашиваешь? – обрушилась на него Матильда, – Се6я спроси! Кто ты?
– Я Таташа! – Сказал он, и чудесное превращение сей же миг повторилось. На месте гламрока теперь стояла вторая кармелитка, в той же одежде, но с другим лицом.
– Мана-таша! – провозгласила Итфат, возложив руки на плечи новоиспеченной.
– Следующий! – позвала Матильда, – Ну идите уже, смелее!
Так по одному все гламроки прошли своего рода обряд инициации своих личностей, задавая вопрос себе, и сами же на него отвечая. Имена были все женские, а соответственно и индивиды получались исключительно женского пола, и почему-то сугубо послушницы. Адалина – Мана-лина, Азабела – Мана-бела, Бетариса – Мана-риса, Валатина – Мана-тина, Васалиса – Мана-лиса, и так далее, пока не набрался приличный монашеский орден.
– У-ля-ля, Фати! – воскликнула Матильда, любуясь на преображенных святых угодниц, переминающихся с ноги на ногу и не знающих куда себя деть, – Что будем с ними делать?
– Теперь уж пусть они сами что-то с собой делают, – ответила Итфат, – Ты же так и хотела. Но что у них за образы?
– Это монахини. В моем мире есть такие.
– Какие-какие?
– Послушницы, которые посвятили свою жизнь служению Богу. Что-то наподобие ваших жриц.
– Жрицы? Они тоже жрицы?
– Ну, не совсем. Как бы тебе объяснить... Они скорее смиренные и скромные, такие, девы.
– Странно. Из гламроков получились девы.
– Да уж. Но и благо что не бандиты, не разбойники! А то бы нам с ними туго пришлось.
– Теперь надо проверить, насколько они вменяемы.
– Вот ты, подойди сюда, – Итфат подозвала к себе монашку, – Кто ты?
– Я Мана-лиса, – ответила та.
– Так. Уже лучше. А теперь ответь: что ты?
– Мы гламроки...
– Нет, не сбивайся! Ты Мана-лиса. А что ты? Можешь ответить? Ты знаешь, что ты есть? Ты есть то, что ты делаешь! Что ты делаешь?
– Мы читаем бредни...
– Фати, они по-отдельности еще не совсем проснулись, – сказала Матильда, – Может, сначала опросить их вместе? Кто вы? – обратилась она к остальным.
– Мы кармелитки, – робко заговорили те. А потом уже увереннее:
– Кармелитки! Мы кармелитки!
– Вот! Молодцы! – поддержала их Матильда, – А что вы должны делать?
– Читать бредни!
– Нет, не сбивайтесь, не сбивайтесь! – закричала на них Итфат, – Вы кармелитки. Вы маны. Что делают маны?
– Задают вопросы?
– Нет! Они делают что хотят! Что сами хотят.
– Как это? Как это? – удивились монашки.
– Мана-лиса, – Итфат снова позвала свою знакомицу, – Скажи, когда ты что-то делаешь, ты это делаешь сама, или что-то ведет тебя?
– Мы кармелитки... – монашка замялась, не понимая, что от нее требуется.
– Вы, это вы все вместе. А ты, Мана-лиса, сама, или не сама? Ты чья?
– Я моя! – монашка, кажется, что-то поняла, и оживилась, – Я сама!
– А раньше, когда ты была гламрочкой, ты была сама?
– Нет, я была не моя, и не сама! А теперь я моя и сама!
– Так, замечательно, – подытожила Итфат, – Раньше ты была сама не своя, а теперь ты проснулась, и ты это ты.
– Да, я это я! – радостно воскликнула монашка.
– И теперь, что ты? Что ты делаешь?
– Я мана, и делаю что хочу! Что хочу, то и делаю!
– Нет, стоп! – вмешалась Матильда, – Этак они могут далеко зайти, далеко забраться! Вы помните, что такое абу?
– Да, мы помним! Нельзя делать то, что нельзя.
– А что можно?
– Можно делать то, что можно.
– А конкретней, что можно и что нельзя? – не отставала Матильда.
– Нельзя поедать друг друга! – ответили монашки.
– А других можно?
– Можно-можно! Нельзя наших! Другие не наши!
– Так я и думала! – воскликнула Матильда, – Приехали.
– Все дело в том, что они еще не совсем осознали себя как личности, – сказала Итфат, – Когда они по-отдельности, они сами свои. А когда вместе, у них общее сновидение, как коллективное помешательство.
– Ох, Фати, мне кажется, подобное помешательство не только гламрокам свойственно! У людей все то же самое, мне кажется!
– И что будем делать, Тили?
– Теперь ты меня спрашиваешь? А я знаю? Нет, по-моему, я знаю. Надо им кое-что показать. Показать кое-что надо!
Матильда что-то шепнула на ушко Итфат, а монашкам сказала:
– Стойте здесь и ждите. Мы скоро вернемся.
0 коммент.:
Отправить комментарий